Когда в мае этого года появились первые публикации о том, что отец подозревается в применении сексуального насилия к несовершеннолетней дочери, сразу несколько СМИ принялись обсуждать, правильно ли указывать имена потерпевшей и подозреваемого и даже данные о месте их проживания. Если оставить в стороне вопрос о том, соответствует ли это журналистской этике (что в данном случае действительно важно), то суть проблемы от этого не меняется. В данном случае неважно, какое СМИ обвинит другое в обнародовании или утаивании имен, поскольку от этого не изменится ни психологическое, ни физическое состояние подвергшегося насилию ребенка – вряд ли в эти дни у девочки будет желание знать, были обнародованы имена ее родителей, ее имя или нет.  

В соответствии с этой же логикой о предании гласности произошедшего говорит также мать девочки, отмечая, что ей уже все равно, лишь бы виновный был наказан. И хотя судебно-генетическая экспертиза плода, проведенная после искусственного прерывания беременности 14-летней А., показала, что девочка забеременела не от отца, виноват именно он, считает мать. Поэтому она собирается обратиться для проведения повторной экспертизы.

В прокуратуре Гориса эти намерения матери считают безосновательными, утверждая, что результаты экспертизы уже известны, и, учитывая интересы следствия, они пока не могут предоставить новые сведения. В прокуратуре лишь отметили, что, основываясь на показаниях потерпевшей, анализы крови берут и у других лиц.

По словам защитника интересов потерпевшей Нонны Галстян, тот факт, что несовершеннолетняя девочка забеременела не от собственного отца, еще не причина для того, чтобы отец не был привлечен к ответственности, ведь девочка подтверждает, что подверглась насилию со стороны отца. Адвокат убеждена, что все, кто применял насилие по отношению к несовершеннолетней девочке, а тем более ее отец, должны быть привлечены к ответственности.  

В ходе следствия отец не отрицал, что девочка постоянно подвергалась насилию и избиениям, отметив, что “тем самым пытался оторвать дочь от улицы”. Примечательно, что в прокуратуре Гориса такое поведение отца посчитали нормальным. В ходе неофициальной беседы представители прокуратуры заявили: “а что ему еще оставалось делать с распущенной девчонкой, чтобы та образумилась”. Напрасно я пыталась защитить девочку, поскольку зная их семью, а также умственные способности ребенка, была в курсе того, что с сентября прошлого года (в своих показаниях девочка сказала, что именно тогда в первый раз подверглась насилию) она часто оказывалась на улице с синяками. Примечательно, что сотрудники прокуратуры с оговоркой относятся и к предоставленной школой информации, хотя и не отрицают, что в школе тоже сообщили: перемены в поведении девочки произошли в сентябре 2010 г.  

Не могу сомневаться в том, что правоохранительные органы не имеют желания или не прикладывают усилий к тому, чтобы привлечь к ответственности лицо или лиц, применивших насилие к ребенку, но вместе с тем не уверена, что предварительное следствие осуществляется без предвзятого отношения – отец, мол, пытался защитить честь семьи... От кого?     

А пока мать подвергшейся насилию девочки считает дни, поскольку хозяин дома, где они снимают комнату, дал им 20 дней, заявив: “Не хочу связываться с твоим мужем, освободите дом”.

Одну из дочерей мать вместе с другими детьми из социально необеспеченных семей отправила в летний лагерь. Подвергшаяся насилию девочка продолжает оставаться в реабилитационном центре Фонда армянской помощи. А мать продолжает верить, что суд состоится, вновный будет наказан, а хозяин дома изменит свое решение. “Как может суд не состояться?” – говорит женщина. 

Как знать...